O`САНЧЕС - Ремесло Государя

Оба имперских стража и представить себе не могли, что давнишнее случайное общение с двумя дворянами, старым и молодым, и полученное от них обещание, в самом деле будет иметь какое-то продолжение в столице, в императорском дворце, в логове у 'Самого', то есть в кабинете главы имперского сыска Когори Тумару, поэтому внезапный вызов под высочайшие очи привел их не 'в некоторое волнение', а в сильнейшую тревогу, более похожую на предсмертный ужас.

- Позвать их?

- Зови, конечно. Кстати, еще раз напомню: я обещал похлопотать за них перед тобою.

- Не разжевывай. - Когори Тумару вынул из ящичка маленький серебряный молоток и ударил им в серебряный гонг. - Эй, Суфахи, давай сюда тех двоих. И писарей сразу пригони, чтобы неподалеку и наготове были. С гербовыми свитками, с заклятьями, с сургучом, чтобы все как положено... Понял? Погоди... проверю, остались у меня пайзы?.. Есть пока. Ступай, живо!

У ратников имперского сыска свои правила и традиции, несколько отличные и от тех, что приняты в гвардии, и от тех, что бытуют в казармах дворцовой охраны, поэтому оба имперских стража просто тихо вошли в кабинет, без крикливых рапортов, без парадного печатания шага... Вошли, безмолвно поклонились и вытянулись в струнку: впереди старший, с нашивками десятника, справа от него и позади на полшага - его подручный.

- Вот, сударь Санги, изволь обратить внимание на моих молодцов. Не могу утверждать, что они на голову выше остальных моих воинов, но - не хуже никого из них, ручаюсь! Это они?

Первые слова из уст высочайшего начальства - они самые важные, в них уже содержится самое сокровенное: худу быть?.. или радости?.. Радости! 'Сам' вроде бы хвалит, стало быть, до казни и темницы далеко, уже - радость. Ох, как это хорошо... Ой, замечательно!

Оба стража по-прежнему стояли не шевелясь, однако глазами пожирали спину того, к кому обращался всесильный их начальник. Вон как он к незнакомцу... со всем уважением, на ты, как равному... Незнакомец развернулся, и оба стража мгновенно узнали в нем пожилого дворянина, встреченного ими там, на западных рубежах, с золотой пайзой высшего имперского пароля. Значит, не хвастал старик, действительно знаком с Самим!

Санги Бо также узнал обоих, но признал это не вдруг, а немного погодя, после того как подошел к ним вплотную, якобы вгляделся с прищуром... Он и Когги Тумару достаточно долго знакомы, чтобы понимать друг друга с полувзгляда и с намека на намек. Им для этого даже роли разучивать не надо, все как бы само собой идет, в разговоре...

- Они. Приветствую вас, судари. - Санги отвесил обоим легкий поклон, получив в ответ два, но поглубже. И повернулся к старому другу, восседающему за столом, в кресле, со свитком в левой руке.

- Старшего, если не ошибаюсь, зовут Тогучи Менс, а вот ваше имя, сударь, увы, запамятовал...

- Лаббори Вай его зовут. Родился на востоке, предки его из князей тамошних. Земляной Соли, по-моему. Так ли, воин?

Второй страж сделал шаг вперед и отрапортовал по-военному кратко, твердо, но - вполголоса:

- Так точно, ваше высокопревосходительство!

И отступил на прежнее место.

- А первый, Тогучи Менс, тоже с востока, но гораздо ближе к нам. И этот - также дворянин хорошего рода. Оба женаты, оба с детьми. Первому семьдесят, второму сорок. Так что они там натворили, сударь Санги?

- Я ведь уже докладывал твоему высокопревосходительству, но вкратце повторю: они там, на местах боевых действий, толково и усердно помогли мне, нам с юным князем Докари, найти его отца, старого князя Докари, главнокомандующего... И охраняли его, пока я вел переговоры. Проявили при всем этом - и отчетливо проявили - ум, выдержку, несуетность и гибкость. Ну и, само собой, все это - в пределах имперской присяги, а не ей поперек. Отвагу не проверял, до боев дело не дошло, но оно, быть может, и к лучшему. Я пообещал, что не забуду оказанной ими услуги и ныне весьма рассчитываю, при содействии, разумеется, твоего высокопревосходительства, слово свое сдержать.

Когори Тумару с важностью кивнул и заерзал, заворочался, полез, неуклюже гремя креслом, из-за громадного стола. Если бы Санги Бо своими глазами только что не видел, как ловко может двигаться широченный и грузный глава имперского сыска, он бы наверное, поверил и в медлительность его, и в неуклюжесть... Да нет, все равно бы не поверил. Но - убедительно действует Когги, не придраться! 'Не следует всуе показывать полною мерой - на что способны руки твои, ноги твои, глава твоя'... Помнит Когги древние заветы времен Аламагана, воин по-прежнему.

- Что можете добавить к вышесказанному и услышанному, ребята? А?..

Стражи стояли навытяжку и молча, не поддаваясь на благодушный вопрос начальника. Но глаза у обоих горели, нагрудные галуны на левой стороне камзолов мелко подпрыгивали! И сорок лет, и даже семьдесят - это еще далеко не старость, но самое время, чтобы заключить удачу в крепкие объятия. Ибо еще древними сказано: 'На свете нет ничего своевременнее удачи!'

- Тогучи, подтверждаешь?

- Так точно, ваше высокопревосходительство! Присяге не изменяли!

- И это правильно с вашей стороны. Ну, что, Санги? Придется поощрить этих сударей? Не возражаешь?

- Не возра... Погоди. Сударь Лаббори Вай! Позвольте оглядеть вашу секиру?

Младший из двоих, тот, которого звали Лаббори Вай, четким и, может быть, излишне резким движением выхватил секиру с пояса, столь же четким движением сорвал чехол с лезвия и молча, на двух руках, протянул ее Санги Бо, обухом к нему, а жалом к себе. Если бы этот старик потребовал показать меч - Лаббори Вай обязан был хотя бы взглядом испросить на это разрешения у начальства, а отдать меч из рук в руки - только по прямому, вслух прозвучавшему приказу, но секира - это секира, это не душа воина, а просто оружие, способное сразить живую силу противника...

Когда-то, при той первой встрече, Санги Бо поправил имперского стража, указал тому на ошибку в 'уваживании', в способе заточки, и теперь вдруг решил проверить - насколько умеет сей страж внимать дельным замечаниям.

- Хм... Молодец, уваживаешь теперь как положено. Все в порядке, Когги, извини, что посмел тебя перебить. Толковые у тебя ратники, а я еще раз убедился с радостью, что не ошибся в них во время краткого знакомства.

Глава имперского сыска опять кивнул, на этот раз - как бы наскоро принимая вежливые и ни к чему не обязывающие извинения от старого друга, расставил чуть пошире толстые ноги и с веселою грозой во взоре обозрел награждаемых.

- Значит, так. Данною мне властью и во благо империи, я присваиваю каждому из вас внеочередное воинское звание. Ты, Тогучи, теперь полусотник имперского сыска, а ты, Лаббори, десятник.